Там-парам-парам
Кто говорит -- старик, а кто говорит -- хитрец.
У него на мантии руны, у него под веками снег,
Он свивается в круг, он пьёт из подземных рек,
Он считает за веком век.
Под его руками -- кровь обращается в лёд,
Под ногами -- земля кипит, когда он идёт.
Он кусает себя за хвост, он пьёт яд как мёд,
Знает северным звёздам счёт.
Сердце его большое, будто бы он дракон,
В землю укрыл он надёжно свой древний дом.
Корни у древа гложет, дремлет в них тяжким сном,
Да скрипит над своим добром.
Его имени славу не спели и не споют
И не сложат саг о том, как он добр иль лют,
Только будут шептать о Хозяине там и тут
Что он нравом крут.
Такова судьба того, кто прячется от судьбы,
Кто не платит цены за слова своей ворожбы.
Вот удел отца, чьи сыны для него рабы,
Он -- икона, а им -- гробы.
//выдрочено.
У него на мантии руны, у него под веками снег,
Он свивается в круг, он пьёт из подземных рек,
Он считает за веком век.
Под его руками -- кровь обращается в лёд,
Под ногами -- земля кипит, когда он идёт.
Он кусает себя за хвост, он пьёт яд как мёд,
Знает северным звёздам счёт.
Сердце его большое, будто бы он дракон,
В землю укрыл он надёжно свой древний дом.
Корни у древа гложет, дремлет в них тяжким сном,
Да скрипит над своим добром.
Его имени славу не спели и не споют
И не сложат саг о том, как он добр иль лют,
Только будут шептать о Хозяине там и тут
Что он нравом крут.
Такова судьба того, кто прячется от судьбы,
Кто не платит цены за слова своей ворожбы.
Вот удел отца, чьи сыны для него рабы,
Он -- икона, а им -- гробы.
//выдрочено.