Там-парам-парам
Для начала представим, что я уже умер и что я очень зол.
Я видел, как мое тело пустили на удобрения, и как потом моя семья, выражая лютую, неизбежную (но на самом деле запланированную) скорбь, прикапывала молодой ясень во дворе дома и присыпала его сверху моими останками.
Нет, все было не так плохо. Не пеплом, конечно же, но качественным гумусом. Органика. Полезно для растений.
Мне до сих пор не разонравилось быть нонконформистом, даже несмотря на их отвратительный поступок.
Меня сдала моя же сестра. Но начало было другое, будем честны. Я был очень плохим мальчиком. Если бы я родился в Лондоне, я бы хотел жить в Ист-Энде. Это была моя мечта. Но я родился в Америке, а через два года после меня родилась малышка Викки, будь она проклята. Мой захудалый город Бог избрал для житья в нем мормонов, и мои предки меня воспитывали - ого-го - только бы был как все и верил во всю эту хрень.
Меня зовут Гай, Гай Винсент Грей. Или ГГ. Или Гвинсент.
Я учился быть говнюком с малых лет - только отрицание могло помочь сохранить разум. В 10 я попробовал первую сигарету, а в 13 выебал престарелую шлюшку с трассы. Я копил полгода, не мог правильно надеть гандон, но по итогам меня впервые посетило чувство любви к тому миру, где я живу. В 16 я познал тяготы нелегальной продажи травки (я уже упомянул, что счастливые 60-е хотели пройти мимо, но я поймал их за дымящийся хвост?), и на этом терпение моих родителей исчерпалось.
Предки заложили дом какой-то компании, которая организовала резервацию для скотообразных людишек, мечтающих об идеальной праведной жизни. Компания брала на себя обязательства исправлять трудных подростков вроде меня и превращать их в полноценных членов общины. Конечно же, община располагалась за высокими бетонными стенами.
Поначалу все шло неплохо. Меня усыпили какой-то дрянью, подсыпав её в лимонад. Пока я был в отключке, мне свели все мои прекрасные татуировочки,подстригли хайр и уничтожили все мои пластинки. Сказать что я был зол было бы мало. Но мой разум крепко цеплялся за жизнь, не желая становиться желе. Поэтому уже к первому месяцу в Общине я наладил контрабанду рома и сигарет и нашел хороший подвал для того, чтобы устраивать там милые посиделки с местными прекрасными леди. Опять же, надо было где-то дрочить вне дома, так как дома за этим пристально наблюдали.
Викки, мать её ети, сразу стала девочкой-паинькой. А ведь я любил её! Пытался вытащить, воззвать к её разуму, все такое. Даже её подружки понимали, что к чему, но не она. Но нельзя сказать, что в моем падении в мясорубку для переработки органики была виновата лишь Викки. Я сам тоже был виноват. И Кэролайн.
Кэролайн появилась в Общине почти через полгода после меня. Был ясный день, её мини призывно колыхалась из-за небольшого ветерка, а ярко-фиолетовые волосы блестели на солнце. У нее были длинные серьги в ушах, брюки-клёш всех цветов радуги, и от нее доносился знакомый запах ганжи. Когда я увидел её, я влюбился с первого взгляда.
На следующий день ближе к вечеру я подкатил к Кэролайн, которую уже "привели в порядок", та послала меня в задницу, и мои чувства укрепились окончательно. Я намекнул ей на ром и спросил, когда она лишилась невинности. Весь вечер мы болтали о былом до самого комендантского часа.
Надо ли говорить, что Возмездие настигло меня именно тогда, когда любовь моя достигла пика, и мы сидели в подвале за рюмочкой в предвкушении долгой ночи? Сначала на пороге появилась Викки, и я подумал, что она лучше, чем я думал. Но вслед за ней прибежали ребята с автоматами, и вечер был загублен на корню. Меня запихали в какой-то фургон (на таких и раньше увозили особенно неисправимых ребяток в военный лагерь "Аркон"), и я видел, как Кэролайн бежала вслед за машиной, пытаясь мне что-то объяснить. Но я ничего не понимал - я просто стоял в этом фургоне и боялся.
Теперь-то я знаю, что Кэролайн намекала мне на надпись на фургоне "Удобрения АРКОН".
Я очень, очень хотел жить, и я честно сказал об этом священнику, пришедшему отпустить мне грехи (это было просто в тот момент - так как я был привязан к носилкам, я не мог его ударить), и тот пролепетал что-то классическое, от чего я совершенно пришел в ярость, порвал ремни, вскочил и двинул ему по яйцам что было сил, а после обернулся, чтобы принять бой с моими мучителями и умереть как мужчине, но...
...увидел лишь как мое бессознательное тело увозят дальше по коридору.
Так я стал Немертвым. "Священник" же Джеффри оказался нормальным мужиком, которому было так же срать на господа-бога, как и мне.
Я видел, как мое тело пустили на удобрения, и как потом моя семья, выражая лютую, неизбежную (но на самом деле запланированную) скорбь, прикапывала молодой ясень во дворе дома и присыпала его сверху моими останками.
Нет, все было не так плохо. Не пеплом, конечно же, но качественным гумусом. Органика. Полезно для растений.
Мне до сих пор не разонравилось быть нонконформистом, даже несмотря на их отвратительный поступок.
Меня сдала моя же сестра. Но начало было другое, будем честны. Я был очень плохим мальчиком. Если бы я родился в Лондоне, я бы хотел жить в Ист-Энде. Это была моя мечта. Но я родился в Америке, а через два года после меня родилась малышка Викки, будь она проклята. Мой захудалый город Бог избрал для житья в нем мормонов, и мои предки меня воспитывали - ого-го - только бы был как все и верил во всю эту хрень.
Меня зовут Гай, Гай Винсент Грей. Или ГГ. Или Гвинсент.
Я учился быть говнюком с малых лет - только отрицание могло помочь сохранить разум. В 10 я попробовал первую сигарету, а в 13 выебал престарелую шлюшку с трассы. Я копил полгода, не мог правильно надеть гандон, но по итогам меня впервые посетило чувство любви к тому миру, где я живу. В 16 я познал тяготы нелегальной продажи травки (я уже упомянул, что счастливые 60-е хотели пройти мимо, но я поймал их за дымящийся хвост?), и на этом терпение моих родителей исчерпалось.
Предки заложили дом какой-то компании, которая организовала резервацию для скотообразных людишек, мечтающих об идеальной праведной жизни. Компания брала на себя обязательства исправлять трудных подростков вроде меня и превращать их в полноценных членов общины. Конечно же, община располагалась за высокими бетонными стенами.
Поначалу все шло неплохо. Меня усыпили какой-то дрянью, подсыпав её в лимонад. Пока я был в отключке, мне свели все мои прекрасные татуировочки,подстригли хайр и уничтожили все мои пластинки. Сказать что я был зол было бы мало. Но мой разум крепко цеплялся за жизнь, не желая становиться желе. Поэтому уже к первому месяцу в Общине я наладил контрабанду рома и сигарет и нашел хороший подвал для того, чтобы устраивать там милые посиделки с местными прекрасными леди. Опять же, надо было где-то дрочить вне дома, так как дома за этим пристально наблюдали.
Викки, мать её ети, сразу стала девочкой-паинькой. А ведь я любил её! Пытался вытащить, воззвать к её разуму, все такое. Даже её подружки понимали, что к чему, но не она. Но нельзя сказать, что в моем падении в мясорубку для переработки органики была виновата лишь Викки. Я сам тоже был виноват. И Кэролайн.
Кэролайн появилась в Общине почти через полгода после меня. Был ясный день, её мини призывно колыхалась из-за небольшого ветерка, а ярко-фиолетовые волосы блестели на солнце. У нее были длинные серьги в ушах, брюки-клёш всех цветов радуги, и от нее доносился знакомый запах ганжи. Когда я увидел её, я влюбился с первого взгляда.
На следующий день ближе к вечеру я подкатил к Кэролайн, которую уже "привели в порядок", та послала меня в задницу, и мои чувства укрепились окончательно. Я намекнул ей на ром и спросил, когда она лишилась невинности. Весь вечер мы болтали о былом до самого комендантского часа.
Надо ли говорить, что Возмездие настигло меня именно тогда, когда любовь моя достигла пика, и мы сидели в подвале за рюмочкой в предвкушении долгой ночи? Сначала на пороге появилась Викки, и я подумал, что она лучше, чем я думал. Но вслед за ней прибежали ребята с автоматами, и вечер был загублен на корню. Меня запихали в какой-то фургон (на таких и раньше увозили особенно неисправимых ребяток в военный лагерь "Аркон"), и я видел, как Кэролайн бежала вслед за машиной, пытаясь мне что-то объяснить. Но я ничего не понимал - я просто стоял в этом фургоне и боялся.
Теперь-то я знаю, что Кэролайн намекала мне на надпись на фургоне "Удобрения АРКОН".
Я очень, очень хотел жить, и я честно сказал об этом священнику, пришедшему отпустить мне грехи (это было просто в тот момент - так как я был привязан к носилкам, я не мог его ударить), и тот пролепетал что-то классическое, от чего я совершенно пришел в ярость, порвал ремни, вскочил и двинул ему по яйцам что было сил, а после обернулся, чтобы принять бой с моими мучителями и умереть как мужчине, но...
...увидел лишь как мое бессознательное тело увозят дальше по коридору.
Так я стал Немертвым. "Священник" же Джеффри оказался нормальным мужиком, которому было так же срать на господа-бога, как и мне.